Порог резистентности [СИ] - Олег Марин

Но выбора-то нет, тут же возразил он себе. Обратно по горке забраться можно. Наверное. И что потом? Если эти твари водятся на глубине, ближе к тому самому теплу, которое мы ищем, рано или поздно придется с ними столкнуться. Так какая разница – сейчас или через несколько дней.

– Пошли, – через силу выдавил он. – Чего стоять-то.

Десять лет назад, непослушными руками держа резак и слушая ругань Крота, Тимур думал, что хуже быть не может. Два года назад, когда выдалась аномально холодная зима, мороз пробивал спецухи и люди замерзали во сне, потому что снегожорки куда-то пропали и не хватало жира и другого топлива для обогрева бараков, Тимур думал, что точно знает: хуже только в аду. Две недели назад, стоя на красном снегу и глядя, как Слон оттирает со спецухи чужую кровь и мозги, Тимур думал, что теперь-то его ничем не проймешь.

Но сегодня пришлось перейти очередной Рубикон ужаса. Кошмарные подземные твари, поедаемые ядовитыми микроснегожорками – это смахивало на плоды воспаленной фантазии вирт-сценариста, и Тимур всерьез начал опасаться за свой рассудок. Сны еще эти… Поди разбери, может, даже сейчас он мирно сопит в две дырочки, думая, что карабкается по ледяной лестнице, созданной неизвестно кем.

Он понимал, что подобные рассуждения ни к чему не приведут и оптимизма не прибавят. Но у них имелся один несомненный плюс – возможность отвлечься от окружающей действительности. Потому что настоящим кошмаром на данный момент были не обитатели подземелья, а подъем по этой самой лестнице.

Несуразно большие ступеньки, несмотря на следы обработки, оставались ужасно скользкими. То и дело теряющая сознание, полностью зависящая от него женщина добавляла веселья. А жизнерадостно-злобный мат Слона придавал восхождению оттенок сюрреализма.

Подсадить Магу, убедиться, что она не соскользнет, как это уже не раз случилось. Забраться самому. Перевести дух. Подтянуть женщину, забросить на следующую ступеньку. Послать Слона, которому случайно попало в глаз отлетевшей ледяной крошкой. Забраться. Подтянуть. Подсадить. Забраться…

Потом, когда все закончилось, Тимур прикинул, что лестница была не длиннее той трубы, что привела их в пещеру. Но пока длился подъем, она казалась бесконечной. Один раз неудачно пристроенная Мага улетела в самое начало, и Тимур едва не решился бросить ее. Пару раз он сам падал и не был уверен, что не получил сотрясение мозга. В спине давно и надежно засел раскаленный прут боли, на который Тимур уже просто не обращал внимания, приняв его как часть настоящего.

Он отчаянно завидовал Джокеру, бездыханный груз которого был надежно и удобно привязан за спиной – повезло черту узкоглазому, лезь себе и ни о чем не думай. Остальным участникам восхождения он даже не завидовал – Слон с Серым, несущие общее барахло, находились на той стадии прухи, когда завидовать бессмысленно, иначе свой крест покажется неподъемным.

Тимур, скрипя зубами, подхватил Стерву под мышки и попытался закинуть на очередную ступеньку. Женщина мягко упала обратно. Не злясь – на это не было сил – он сделал вторую попытку. Она опять провалилась. Все, с тупой обреченной радостью подумал Тимур. Теперь точно все. Наконец-то можно спокойно сдохнуть.

И понял, что лестница закончилась.

6

Тимур отодвинулся подальше от костра, стреляющего яркими искрами, и жадно впился в дымящийся кусок мяса. Зашипел, обжегшись, но остановиться не мог – рвал зубами, глотал, почти не жуя, захлебываясь горячим мясным соком. Наслаждение смешивалось с болью, создавая неописуемый коктейль ощущений. Кажется, теперь я понимаю, что чувствуют мазохисты, подумал Тимур.

Насытившись, он долго сидел, не в силах поверить, что больше не может запихнуть в себя ни кусочка. Было обидно: еды – свежей, аппетитной, настоящей! – оставалось еще много, но Тимур чувствовал, что если попытается откусить еще, то его непременно вывернет, и это будет еще обиднее.

Стерва, которой не удалось ничего скормить, несмотря на все старания Тимура, скорчилась на земле, подтянув колени к груди. Торчащие из обрезанных рукавов нижней рубахи руки были похожи на корявые ветки земного саксаула. По телу женщины время от времени пробегали волны крупной дрожи, тогда Мага скалилась и негромко стонала, не приходя в сознание.

"Ее придется бросить, – сказал гадкий трусливый голосок в голове Тимура. – Все равно не выживет". Если уж мы прошли через все это, падать духом сейчас просто глупо, подумал Тимур и рассеянно слизнул с ладони каплю жира. Глаза слипались. Только чуть-чуть отдохну, сказал он себе, минуту-две. А потом подумаю, что делать с больной Магой. "Ее хотя бы не съедят, побоятся отравиться", – вякнул голос. "Заткнись!" – приказал ему Тимур.

Он мутными от сытости глазами обвел своих спутников. Джокер размеренно жевал, аккуратно откусывая крошечные куски – азиату и здесь не изменила его обычная невозмутимость. Слон, до ушей перемазанный жиром, громко чавкал, держа в каждой руке по куску снегожорины и, похоже, не собираясь заканчивать трапезу, пока над углями останется хоть один ломоть мяса.

Немного в отдалении Серый заснул, привалившись спиной к скале и крепко сжимая в кулаке недоеденный кусок.

Тимур почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он заставил себя отвернуться, расстелил спецуху, чтобы не валяться на голой земле, и приготовился отключиться. Но, вопреки ожиданиям, сон не шел. Перевозбужденный мозг не мог успокоиться, снова и снова прокручивая события последних дней. Съевший сосульку Гросс, кладбище подземных тварей, смертельный подъем по ледяной лестнице, нападение снегожорок на Магу… бессмысленная и жестокая гибель Гомера. Шокировала не сама смерть. К тому, что жизнь человеческая не стоит и гроша, Тимур успел привыкнуть за долгие годы каторги. Но к тому, что случилось потом, он все равно оказался не готов.

Тимур тогда проснулся от мерного пыхтенья и неприятных чавкающих звуков. Серый, работящий и хозяйственный мужик, аккуратными быстрыми движениями разделывал бездыханное тело Гомера. Заметив брезгливое отвращение на лице Ларина, он криво улыбнулся: "Не пропадать же добру! Тут еще много осталось". И жестом пригласил разделить трапезу. Рядом лежал заплечный мешок, набитый человечиной.

Тимура едва не стошнило.

До этого опускались не все. Каждый решал сам, сможет ли он переступить в себе человека. С теми же, кто шел на убийство ради куска органики, разговор был короткий. Первый закон при Гроссе чтили, и долгие годы смотрящему удавалось держать каторгу в ежовых рукавицах, чтобы окончательно не тронулись умом отчаявшиеся люди и не скатились к животным инстинктам.

Что должно сдвинуться у человека в душе, чтобы он переступил табу – есть себе подобных? Должен же человек чем-то отличаться от безмозглых подземных тварей, которые пожирают изнутри своих матерей. Даже если эти существа строят лестницы, это еще не значит, что они разумны, если жрут себе подобных.

К облегчению Тимура, кроме Серого к мясу Гомера никто не прикоснулся. И все начали вести себя с Серым по-другому. С брезгливой осторожностью, как с диким зверем, которого и терпеть невозможно, и выгнать страшно. Подкрадется втихаря и оттяпает башку, пока ты спать будешь. Держать при себе все же вернее.

Серый, поняв, что его предали остракизму, принял свою судьбу спокойно и отношения выяснять не полез. Во время остановок кормился из своего страшного мешка в одиночку, на переходах старался держаться позади группы. Но Слон заявил, что не станет поворачиваться спиной к уроду, который спокойно разделал не остывший еще труп того, с кем пару дней назад делил пайку и спецуху… Каким бы гадом Гомер ни был, человек все же.

Поэтому Серого пустили первым номером, а сами пошли следом, упираясь взглядом в сутулую спину нелюдя. Пускай ищет подземный рай. Место, к которому они шли, убивая и умирая. Место, в существование которого никто из них на самом-то деле не верил, кроме, разве что, Гросса. Место, где нет Зимы…

Первое, что Тимур ощутил, когда оставил попытки поднять Стерву на несуществующую ступеньку – тепло. Лица мягко касался непривычно теплый воздух. Вторым открытием стал густо покрывающий стены светящийся мох. Потом Ларин увидел высокий куст мясистых грибов – совершенно земных, на толстых ножках, с разноцветными шляпками и бахромой под ними, только высотой в полтора метра – и понял, что умер и попал в рай. Но раздавшийся над ухом восторженный мат Слона моментально разрушил иллюзию. Уж этот-то громила-сквернослов никак не мог очутиться в раю, так что пришлось признать, что вокруг – невероятная, невозможная, сказочная, но все-таки реальность.

Пока Тимур приходил в себя, пытаясь свыкнуться с новой картиной мира, лишенный воображения Слон развил бурную деятельность. Он шустро сгонял обратно в пещеру-кладбище и приволок убитых Тимуром недоснегожорок. Вторым рейсом амбал натащил сухих частей мертвых гигантских насекомых, из которых развел отличный костер. Тут уже к суете Слона подключились Джокер с Серым, и вскоре над огнем подрумянивались аппетитные кусочки снегожорины, заполняя пещеру одуряющим ароматом. Тимур попытался вспомнить, когда в последний раз ел свежее натуральное мясо и не смог. Кажется, это было в другой жизни…